Как понять, что ты под влиянием демонов

В этом выпуске мы поговорили о том, как человек попадает под влияние демонов, почему некоторые делают это намеренно, а также о том, как понять, что кто-то (или ты сам) находится под демоническим влиянием, и отличить подначки демона-искусителя от подсказок ангела-хранителя. Иллюстрациями нам послужили "Михаиловы глаза" группы "Порез на собаке" (очень рекомендую посмотреть этот короткий мультик перед подкастом), "Преступление и наказание" Федора Михалыча, "Властелин колец" Толкина, "Горменгаст" Мервина Пика и много чего еще.

Транскрипт

АНТОН: Всем добрый день, это подкаст о демонах, и мы, Антон Шейкин и Данил Калинов, продолжаем разбираться в тонкостях взаимоотношений между людьми и этими прекрасными существами. В прошлых выпусках мы поговорили о том, каким образом демоны могут внушать человеку чуждые ему идеи, каким образом демоны могут сбивать человека с пути истинного, и указали на то, что эти процессы были очень давно описаны в монашеской литературе времен первых веков христианства. И, в частности, в прошлом выпуске мы говорили о том, как человек может противостоять этим демонам на примере жития святого Антония. В этом же выпуске мы хотим посмотреть на ситуацию немного с другой стороны. Как мы говорили ранее, демоны – это, согласно нашему определению — это части души человека, которые мешают ему достичь тех целей, которые он считает благими и правильными для себя. Но бывают в жизни практически каждого человека ситуации, в которых эти самые моральные идеалы и нравственные ценности человеку мешают в достижении его не самых благовидных целей. И тогда люди могут пойти в обратную сторону, и вместо того, чтобы отгонять демонов, начнут призывать демонов, чтобы эти демоны помогли им выдать ложь за истину. Почему вообще мне захотелось об этом поговорить? Потому что я, как мне кажется, увидел идеальный пример такого убеждения себя в собственном благочестии в песне группы «Порез на собаке», которая называется «Михаиловы глаза». Это целый альбом, это маленький мультфильм, в котором рассказывается история двух друзей: Михаила Баранова и Андрея Фасцина. Один из друзей хочет вовлечь второго в какую-то авантюру и навариться на этом, извлечь из этого личную выгоду. Я очень рекомендую всем, кто нас слушает, в этом месте остановить подкаст и послушать этот альбом, потому что он очень хороший, как по мне.

АНТОН: Если вкратце, идея заключается в следующем. Один из друзей подбивает другого разоблачить подпольного врача: прийти к нему, согласиться на операцию, и когда он начнет свои незаконные действия по отрезанию рук, поймать его с поличным и сдать в милицию. Но на самом деле Андрей Фасцин, этот маленький плут, как его называют, хочет сдать своего друга этому врачу на органы. Вот как он начинает убеждать своего друга в том, что необходимо это сделать:

Послушай, Михаил, что сделать мы б сумели, коль были б посмелей и легче на подъем, коль я б не уловил в твоем невинном теле дрожь всех его частей, пропитанных враньем.

Здесь мне показалось, что есть очень хорошие параллели с историей про Искусителя, которую Даниил рассказывал в позапрошлом выпуске. Змей с самого начала к правде примешивает маленькую толику лжи, и человек попадает в западню. Если этот самый проходимец и плут Андрея Фасцин убедит сначала себя, что его друг ему врал, ему становится гораздо проще сделать над ним какое-то злое действие, потому что тот якобы сам этого заслуживает. И после того, как его друг соглашается принять участие в этой авантюре, Андрей Фасцин, оставшийся в одиночестве, начинает злорадствовать. Я приведу текст его песенки целиком.

Баранов лелеет свою добродетель и выгоду личную в тот же момент. Наивный юродивый, хуже, чем дети, блаженный, и это еще комплимент. Мое предложение принял так живо, так резво откликнулся, как только мог, еще бы: и жертвенность тут, и нажива, навеки герой и набит кошелек. Но так не бывает, прости меня, Миша, и эти регалии я разделю. Отдам тебе подвиг, он чист и возвышен, а грязные деньги на долю мою. Я для Михаила учитель как будто, урок ему будет сейчас преподан. Баранов, Баранов наивно и глупо идет на заклание, будто баран.

Мне кажется, здесь есть абсолютно все приёмы манипуляций с собственной моралью. Как убедить себя принести в жертву другого человека? Во-первых, надо убедить себя в том, что этот человек глуп, что он по собственной глупости во что-то ввязался. Во-вторых, нужно убедить себя, что ты делаешь для этого человека этим какой-то благой поступок, что ты ему преподаешь жизненный урок или что ты позволяешь ему пожертвовать собой и стать там героем. После этого становится уже практически очевидно, что ты здесь добродетель. А он — тот, которого ты пытаешься использовать — во-первых, очень плохой человек. А во-вторых, ты даешь ему шанс стать лучше. выучив какой-то жизненный урок. Ну, это очень такая простая схема. Есть в литературе очень много более хрестоматийных примеров. Вот мы синхронно подумали о преступлении и наказании. Может быть, ты, кстати, лучше помнишь внутренний монолог Раскольникова. Он решается на сознательное убийство старухи-процентщицы. А какую цель, если ты помнишь, он этим преследует? Ради чего эта старуха-процентщица?

ДАНИИЛ: У него несколько мотиваций, да. Одна из них в том, что эта старуха процентщица наживается на людях, и вообще ростовщичество — это грех. Это вообще очень греховные деньги, да, и как классовый элемент, она должна быть уничтожена, да. Но вторая мотивация — это в том, что для самого Раскольникова это нужно.

АНТОН: Да, доказать себе тварям дрожащие или право, что он имеет.

ДАНИИЛ: Но опять же, если он доказывает, что он не тварь дрожащая, что он в некотором смысле сверхчеловек, а старуха-процентщица не сверхчеловек, это значит, у него есть право решать её судьбу, да? Это тоже некоторое испытание. Но это говорит о том, что его развитие, переход в этот состояние сверхчеловека важнее, чем её жизнь.

АНТОН: «Если даже в моём становлении я перейду дорогу к какому-то количеству людей, их жизни и судьбы настолько неважны по сравнению с тем, что я мог бы совершить», да?

ДАНИИЛ: Я не помню деталей, но, наверное, для него разница между сверхчеловеком и человеком — это, наверное, все равно что разница между человеком и животным. «Для своей цели я же могу убить животное» — многие люди так думают.

АНТОН: Много этических систем. Надо просто убедить себя в том, что к тебе и к другим людям должны применяться разные этические системы.

ДАНИИЛ: Мне кажется, что этот повод кажется более главным для самого Раскольникова. А вот то, что, например, эта процентщица вообще плохой человек и зарабатывает деньги на этом ростовщичестве — это в большей степени убеждение себя в том, что на самом деле и с точки зрения обыкновенной морали он делает что-то хорошее, а не только с точки зрения вот этой ницшеанской морали.

АНТОН: А, то есть чтобы у него оставалось оправдание на тот случай, если он все-таки тоже окажется человеком.

ДАНИИЛ: Но мне кажется, что здесь важно именно то, что Достоевский хорошо показывает, через какой процесс должен пройти Раскольников перед тем, как он сможет совершить такое действие. Мне кажется, полезно разделять разные случаи того, когда мы ведем себя так, как не соответствует нашему идеалу. Например, есть поступки, которые мы просто совершаем скорее либо по привычке, либо в состоянии аффекта и так далее. Мы особо не обдумываем, то, что мы хотим совершать, они просто как-то происходят. Например, человек едет по дороге и начинает злиться на других автомобилистов. Импульс раздражения появляется сам, а потом может возникнуть у человека то, что он на самом деле, может быть, не хотел раздражаться, и начинаются какие-то оправдывания, но все равно эти оправдывания появляются постфактум. А есть такие деяния, как, например, то, что делает Раскольников. Он не может из аффекта просто убить эту старушку, это абсолютно сознательный поступок, который он совершает. И вот для этого требуется огромная подготовка, потому что перед тем, как человек сможет это сделать, ему нужно сначала так изменить свое мировоззрение, чтобы в этом мировоззрении он точно знал, что этот поступок ведет к чему-то хорошему. Убедить себя в этом требует действительно какого-то долгого времени, это нельзя просто сделать.

АНТОН: Да, вот, кстати, мне сейчас пришло на ум, что абсолютное большинство школьных стрелков готовятся к своему делу, если его можно так назвать, годами. И можно проследить по их дневникам всяким и прочим документальным свидетельствам, что происходит некий активный процесс поиска в себе той морали, которая позволит тебе совершить это преступление, убийство. Поэтому, да, я согласен. процесс этот довольно трудный и долгий, это на самом деле в связи с того, насколько сильно у человека моральные нормы могут быть укоренены, насколько большие усилия требуются, чтобы их перебороть.

ДАНИИЛ: Интересно, что тут ты привел этот пример с песней, где человек ради наживы совершает это действие. Мне кажется, всякое мошенничество разного рода тоже часто с этим связано, особенно мошенничество, которое находится в очень серой зоне, например, всякие пирамидальные структуры, например (если наши слушатели вообще еще это помнят), МММ или другие системы многоуровневого маркетинга, где люди с помощью пирамидальных систем продают некоторые товары. В этих пирамидальных системах люди занимаются продажей некоторых товаров, но главное сделать так, чтобы люди, которым они начали продавать, сами начали продавать эти товары.

АНТОН: Ну, конечно, да. На самом деле, изрядная часть новых криптовалют, появившихся во время их бума — это ровно та же самая схема, потому что я не уверен, что все несколько сотен новых криптовалют, которые появились в промежутке где-нибудь с 2018 по 2022-2023 годы и до сих пор появляются, были созданы именно с целью сделать какую-то новую, свободную от недостатков криптовалюту, а не с целью просто собрать денег и скрыться с ними.

ДАНИИЛ: Да, классический пример МММ: человек начинает покупать эти бумаги, но ему нужно убедить других людей покупать, чтобы получить свою выгоду. Здесь есть переход: человек должен убедить себя в том, что это будет хорошо — убеждать других людей тоже вкладывать в это деньги, иначе он не сможет хорошо влиться туда. Мне кажется, это очень интересный переход. У всех таких перимодальных структур обычно есть очень много социальных контактов внутри группы, где люди начинают убеждать себя и друг друга, что то, что они делают, это хорошо, там, всякие тренинги, встречи и так далее. Это говорит о том, что такое состояние очень нестабильно. Получается такой круг постоянного убеждения, где люди создают для себя мировоззрение, в котором то, что они делают, это хорошо и вообще приносит всем выгоду, и это отличается от общего мировоззрения.

АНТОН: Кажется, это трайбализм называется, да? Если рядом со мной люди одного племени, то и все эти люди делают нечто, то это нечто не может быть плохим, потому что «плохое» — это, по умолчанию, не норма. Насколько я понимаю, это очень устойчивый, скажем так, атавизм. Члены моей группы не могут поступать плохо, потому что плохо это по определению то, что вредит членам моей группы.

ДАНИИЛ: Раз уж мы говорим во многом о разных христианских писателях первых веков, здесь можно можно вспомнить Дионисия Ареопагита или Псевдо-Ареопагита. Он писал, вдохновляясь во многом неоплатониками. Интересная вещь вскользь упомянута в его книге «Об именах Божьих», где он утверждает, что всё существующее делает что-то только постольку, поскольку считает, что делает добро. Всё существующее существовало на самом деле настолько, насколько они поступают разумно, направляют свои деяния к тому, чтобы стремиться... к тому, что они считают добром. Вот здесь важно «к тому, что они считают добром». Не обязательно к добру, но к тому, что они считают добром. Об этом мы сейчас и говорили: чтобы делать что-то, что для остальных людей, очевидно, является злым, человек должен сначала иметь некоторое мировоззрение, некоторую систему координат, в которой он может обосновать свои действия как добрые, как хорошие. Ты тоже, Антон, сказал про некоторый порочный круг. Человек, допустим, сначала создал себе такое мировоззрение, потом он совершает из этого мировоззрения некоторые действия, которые он считает добрыми. Теперь ему после этого еще сложнее сменить свое мировоззрение, потому что теперь, если он поймет, что его мировоззрение было неправильным, он поймет не только то, что он ошибался в мыслях. Он поймет, что он сделал что-то плохое. И теперь он начинает еще сильнее убеждать себя в том, что его мировоззрение хорошее, начинает совершать больше таких поступков, и чем дальше он идет в этом порочном круге, тем сложнее человеку из него выйти, потому что дальше ему нужно признать и то, что он ошибался, и то, что многое из того, что он делал, не является добром.

АНТОН: Как и большинство вредных привычек, например, алкоголизм. «Я же просто хочу расслабиться», «я просто хочу провести время с друзьями», и вот после нескольких лет, если у человека плохо складывается жизнь, он считает, что только так он уже и может существовать, и свой трезвый образ жизни он уже с трудом может вспомнить. Видимо, люди очень часто прибегают к подобным уловкам для того, чтобы каким-то образом краткосрочно облегчить себе сиюминутную жизнь. Если проблематизировать, то можно задать себе вопрос: бывают же в жизни человека такие ситуации, когда он внезапно видит свет истины, и этот свет истины начинает озарять его жизнь, как с Антонием произошло. Человек полностью меняет свое поведение, меняет образ взаимодействия с внешним миром и становится праведником. В принципе-то по механизму действия, казалось бы, это очень похоже. А вдруг у Раскольникова действительно в момент убийства старухи-процентщицы или до этого открылись глаза, вдруг он действительно сверхчеловек? Вопрос можно поставить так: как отличить этот момент смены мировоззрения — это момент смены с плохого на хорошее или с хорошего на плохое? Тот, кого ты призывал себе на помощь — это твой ангел или демон?

ДАНИИЛ: И проблема нахождения в таком состоянии, и проблема того, как понять, общаешься ли с демоном или с ангелом, — это проблема, которая стояла у монахов очень сильно. Можно связать это с монашеством, потому что очень важная часть монашества и очень большая угроза монашества — это то, что часто называется впадением в прелесть. В такое состояние, где монах думает, что он уже очень многого достиг, что он весь такой духовно развитый и так далее, и вообще ему даже и не надо уже никуда стремиться, потому что он так высоко. Если читать, например, письма того же Антония, он там пишет, что ему может являться светлый ангел, который говорит ему, как все прекрасно. Но на самом деле при этом монах впадает в некоторое состояние гордости, которое очень быстро может привести к тому, что он начинает думать плохо о своих братьях, потому что вот я такой прекрасный, у меня все хорошо, я такой высокий, а братья мои этого не понимают и так далее. Да, в первую очередь прелесть работает на гордыне. Это действительно очень большая опасность монашества, и поэтому для монахов тоже была задача понять, я в прелести или я не в прелести.

АНТОН: Да, вот когда ты сказал «прелесть», мне почему-то вспомнилось «Властелин колец», потому что, ну, Горлум же явно под властью этой самой прелести, причем она не так и сильно отличается от того, с чем боролись монахи, потому что в конце, по-моему, второй книги, когда он уже провожает Фродо и Сэма в Мордор, можно заметить очень явно выделенный Толкиным момент внутренней борьбы: Горлум смотрит на спящих Фродо и Сэма, и в нем появляются остатки чего-то человеческого или хоббичьего, что в нем когда-то было. Толкин явно пишет, что если бы кто-то взглянул на него в этот момент, он бы увидел старого хоббита, который заждался смерти и который просто очень устал. Потом Сэм его одергивает, и он обратно сваливается в эту прелесть. Потому что Горлум, мне кажется, в какие-то проблески трезвости хорошо понимал, насколько он одержим, но эта одержимость ему почти постоянно застилала глаза. Интересно, намеренно ли это было сделано переводчиками? Так ли переводится эта самая прелесть на английский язык, на котором Толкин писал? Потому что если это не совпадение, это интересно.

ДАНИИЛ: Да, хороший пример, потому что на нём видно, насколько доведённое до абсолюта порочный круг приводит к тому, что о человеке действительно легко сказать, что он одержим демоном. Если вернуться к тому, как это различать, то мне кажется, ты уже назвал. Если сначала сказать об этом в монашеском ключе, то главное, что для этого нужно — это тот дар, о котором говорят монахи и о котором говорит Павел, который называется различение духов. Или различение, можно сказать, добра и зла. Как понять: тот дух, который сейчас рядом с тобой — он добрый или злой? Это демон или ангел? Одна из вещей, которая часто в Библии упоминается — это то, о чем ты говорил, то, насколько вещи сиюминутны или долговечны. Если вспомнить, например, то, что говорит Иоанн Креститель в начале Евангелия, когда он говорит, что придет после него Мессия. У зерна есть шелуха, и на молотилке их разделяют: бьют зерно, и от него отделяется шелуха. Дальше всю шелуху убирают и сжигают, а зерно продолжается дальше, и его отдают на мельницу. Это образ того, что все злые поступки — шелуха. Они сначала есть, но потом исчезают и сгорают. У них нет никакой продолжительности. Они все сиюминутные. А доброе — как зерно. Оно остается на долгое время, и потом даже приводит к тому, что из него можно сделать хлеб. Оно долговечное и приносит какую-то пользу в отдалённом будущем. А шелуха просто исчезает.Эта семиминутность и долговечность — это одна из характеристик, которая разделяет доброе и злое.

АНТОН: У меня здесь сразу тогда вопрос возникает. Может быть, сейчас не очень популярную вещь скажу, но... В последние несколько лет, ну там 10 или около, есть растущий тренд, того, что называют заботой о себе, и ее крайние формы — это вполне себе жалость. Я бы поставил вопрос так: если мы говорим о том, что какие-то поступки, которые влекут за собой сиюминутную выгоду, это, скорее всего, поступки, которые подсказаны демонами, то как с этих позиций относиться к этой самой заботе о себе? Многие люди сейчас подвержены тому, что называется выгоранием. Во многих профессиях люди испытывают какую-то вселенскую усталость, у них не получается поддерживать тот ритм жизни, к которому они уже, казалось бы, привыкли. И во многих ситуациях людям советуют себя каким-то образом пожалеть, дать себе отдохнуть и снять с себя какое-то количество своих обязанностей, например. С тех позиций, которые мы сейчас попытались обозначить, вроде как это плохой совет.

ДАНИИЛ: Мне кажется, абсолютно наоборот. Ты только что сказал, что они ведут себя так, что это приходит к выгоранию. Они выполняют свою работу, и не заботятся, допустим, и себе достаточно. Это приводит к тому, что в итоге их желание — «я хочу сделать работу» — приводит только к сиюминутному результату. «Я сейчас сделал свою работу, но я выгорел, и больше работать не могу». Никакой долговечности здесь нет, и поэтому нужно выделить некоторое время для заботы о себе, что бы это ни было, для того, чтобы я мог в более долгосрочной перспективе нормально работать. АНТОН: Это такая смазка и протирка инструмента, если можно так сказать, да?

ДАНИИЛ: Трудоголизм тоже может быть демоническим: «я просто хочу выполнять работу, потому что это приносит мне сиюминутную выводу в том, что я чувствую себя нужным».

АНТОН: Да, но здесь же тоже легко перейти грань, потому что если человек начнет слишком часто себя жалеть, то у него возникнет чувство удовлетворения: «я такой весь бедный и несчастный, я всё равно пытался чего-то делать, но я в этом не особо преуспел, а все остальные все такие злые и плохие, у них-то всё было изначально, а у меня ничего нет...», и вот человек может тоже впасть в заботе о себе в порочный круг, она перерастёт в жалость, и, в общем, ничего хорошего из этого не выйдет. Как здесь различить? Где граница между сиюминутной выгодой в выполнении своих обязанностей и сиюминутной выгодой в потакании своим слабостям? Можно ли здесь провести эту границу?

ДАНИИЛ: Из общих соображени провести эту границу практически невозможно, потому что это очень зависит от конкретного состояния человека, и именно поэтому в монашестве (хотя я не считаю, что нам нужно дословно переносить этот опыт на текущие реалии) основной способ проверить, в прелести ты или нет — спросить у своего духовного наставника — то есть, в наших реалиях, у психотерапевта. Но то, насколько психотерапевт может быть без духовного наставника — тоже хороший вопрос. Но в целом это настолько сложная задача, что изнутри ее решить монаху может быть не по силам, надо спросить у другого человека, чтобы он ему сказал. Понятно, что в текущих реалиях у нас не может быть, скорее всего, человека, который просто может сказать, в прелести ли я, но вообще разговор с другими людьми тоже может помочь. Понятно, что это зависит от того, какие это люди. Но это не единственный путь. Другой путь для монаха — это молитва, потому что монахи тоже понимали, что очень сложно просто написать какой-то рациональный рецепт или инструкцию, которая может тебе сказать, в прелести ты или нет. В каждый момент это может быть только, грубо говоря, какая-то интуиция или откровение, или что-то, что приходит как будто бы извне.

АНТОН: Дай сформулировать. Если ты говоришь, что можно понять в прелести ты или нет, путем молитвы, то можно ли сказать так: когда человек настраивается на молитву, он должен отбросить все свои сиюминутные состояния, аффекты, максимально очистить свой разум от каких-то привнесенных текущими делами возмущений, влияний, и только тогда он сможет понять, что же действительно в долгосрочной перспективе должно быть его целью. То есть, когда мы говорим о молитве, применительно к современному человеку, означает ли это, что современному человеку мы можем порекомендовать научиться переходить в состояние, более-менее свободное от сиюминутных влияний? Медитация может ли играть, например, такую роль?

ДАНИИЛ: Один из аспектов молитвы, который можно перевести на современный язык, такой. Мы говорили про то, что у человека может быть моральный идеал. И какое-то состояние, в котором ты действительно немного отдаляешься от всего сиюминутного в твоей жизни и пытаешься как-то схватить в своем уме этот идеал, к которому ты стремишься. который у тебя изначально был. Это как раз то состояние, в котором ты можешь увидеть, что в тебе больше не соответствует этому идеалу. Тут открывается определенная сложность, о которой ты во вступлении сказал. С одной стороны, кажется, что у нас есть цели, которые мы ставим себе, моральный идеал, а с другой стороны, есть какие-то цели, которые, мы называем сиюминутными. Задача о том, как их разделить — сложная, но если не начать этот процесс, то легче она не станет.

АНТОН: Последнее, что я хотел бы обсудить: а так ли цели эти сиюминутны. Есть в культуре очень устоявшийся такой образ, архетип: профессор Мориарти. Это злой гений, который плетет свою паутину, криминальный мастер-майнд, то есть человек, который олицетворяет зло, но который к этому злу идет годами, постепенно, шаг за шагом. Мне просто контрпример пришел в голову на тему того, о чем мы с тобой говорили. Мы вначале упоминали финансовые пирамиды и окружение себя людьми, делающими то же, что и ты, как способ убеждения в том, что это что-то хорошо. Можно привести пример из той же области, из корпоративной культуры. Есть очень много историй того, как человек, попадая в огромную корпорацию, планомерно и размеренно шел к своей личной цели, устраняя своих конкурентов, интригуя, занимаясь подковерной борьбой. Я бы не сказал, что цели такого человека можно было бы назвать сиюминутными, но, тем не менее, его действия однозначно расцениваются как злые. Есть очень хороший пример в культуре. Мы с тобой, по-моему, говорили о ней. Это дилогия или трилогия Мервина Пика «Горменгаст». Это писатель середины XX века, у него есть цикл книжек про огромный замок, который находится в застое. Все его жители уже потеряли смысл существования и живут по инерции, подчиненные правилам. И вот в этот замок попадает... Ну, не попадает, а начинает свою, так сказать, криминальную карьеру помощник повара - поварёнок Стирпайк. Он расшатывает все устои существования этого замка, приобретает огромную власть над его владельцами, ну и, в общем, ничего хорошего из этого в итоге не выходит. Человек может совершать объективно недобрые со своей точки зрения поступки, имея в виду какую-то далекую цель. Если пример из жизни брать, человек может, например, заниматься коррупцией для того, чтобы построить дачу для своих детей. Прораб на стройке какой-нибудь таскает по кирпичу в портфеле каждый день, чтобы построить детям дачу. Это же работа на века, да? Но поступок это в любом случае злой.

ДАНИИЛ: Ну да, да. Мы изначально сказали, что это может быть процесс одержимости, но который может занимать очень длительное время. Мне кажется, то, что мы сказали про сиюминутность — немного ограничительное. Скорее, это что-то про недолговечность. Хотя эта работа может быть очень долгая, но результат и цель изначальноне очень долговечны.

АНТОН: Локальны, да? Если даже это благосостояние какого-то человека, то это благосостояние конкретно его одного и никого другого. Не обязательно это ограничение во времени, это может быть и ограничение в пространстве. Если твои действия тебя толкают к благу для одного, то это тоже, ну, не сиюминутно, а, скажем так, эгоистично.

ДАНИИЛ: Ну и в некотором смысле, в религиозном смысле, это и недолговечно, потому что всё это исчезнет, в смысле этот человек умрёт. «Нагиммпришёл я в этот мир, нагим ухожу. В общем, это не является действительно чем-то долговечным, это не то, что останется в каком-то более глубоком смысле быть после смерти человека. Мне кажется, то, к чему мы пришли — очень сложный вопрос. Не всегда можно сразу понять, ошибаемся ли мы таким образом в чём-то или нет. Возможно, даже не должно быть такой цели — удостовериться в том, что ты в состоянии, в котором нет прелести, потому что на самом деле это удостоверение в некотором смысле было бы прелестью с монашеской точки зрения. Если ты уверен, что ты не в прелести, то вполне вероятно, что ты в прелести. Если человек уверен в том, что все его действия хороши, и в нем нет никакой попытки самокритичности, то, возможно, это говорит о том, что он создал для себя какое-то мировоззрение, в котором он не хочет что-то увидеть. Я сейчас прочитаю маленький кусок из одного письма Антония. «Это не должно быть для вас удивительным, потому что если вы вас гордитесь и будете думать, что добродетели и святость ваша уже великую цену имеют перед Богом, Если вы по самопрельщению будете ослабевать в исполнении добрых дел, то впадете в дьявольскую болезнь, в гордость и забвение самих себя. Вы будете думать, что вы близки к Богу и находитесь во свете Его, между тем, как вы будете находиться во мраке грехов.»

ДАНИИЛ: А дальше он говорит о том, что может помочь. «Смирение есть добродетель, необходимый для всякого желающего приблизиться к Богу, ибо гордость первая породила грех, она не извергла дьявола с неба и изгнала Адама из рая. Если человек не возлюбит смирение всем сердцем своим, всеми мыслями, всем духом и всей душою, если не будет выражать смирение во всех делах своих, не наследует Царствие Небесное». Нужно, наверное, перевести, что это смирение может значить, потому что в современном языке о это слово имеет немного негативный оттенок. Я бы сказал, что это понимание того, что я могу ошибаться, того, что я могу быть неправым, того, что я несовершенен. И если я постоянно понимаю, что я несовершенен, то это значит, что я открыт к тому, чтобы понять, что я что-то делаю неправильно, потому что я в чем-то не прав, у меня есть какая-то ошибка и в моих мыслях, и я могу сделать что-то плохое, действительно плохое или действительно злое. Но я готов это увидеть, готов понять, что я действительно несовершенен. И это смирение создает некоторую открытость для того, чтобы не впасть в этот порочный круг одержимости. Смирение даёт возможность увидеть, что я где-то думал неправильно, где-то делал неправильно, и я готов это увидеть. Во мне уже есть понимание того, что я и не совершенен, я и не должен быть сейчас совершенен.

АНТОН: Вывод, получается, такой: для того, чтобы понять, не находишься ли ты под влиянием какого-то демона, который выдает себя за ангела, нужно почаще смотреть в себя, но не огорчаться, если ты там этого демона увидишь, а пытаться всеми силами его оттуда прогнать и принять то, что на его место в скором времени может прийти другой.

ДАНИИЛ: Да, это похоже на сократовское смирение, сократовское изречение о том, что единственное, что он знает, это то, что он ничего не знает. Это смирение в области философии позволяло ему глубже погружаться в вещи. Такое же смирение в области деяний, в области морального может позволить человеку быть действительно моральным. Сомнение в том, что он действительно то, что совершает, есть добро.

АНТОН: Получается, что окружать себя людьми, которые думают так же, как ты, вряд ли поможет в том, чтобы не совершать ошибок, потому что ты, скорее всего, будешь совершать одну и ту же ошибку вместе с ней.

ДАНИИЛ: Действительно. После инфопространства в текущем это ничего хорошего, конечно.

АНТОН: Да, мне кажется, что мы довольно ко многим аспектам нашей современной жизни можем приложить какие-то очень старые идеи. Поэтому, в общем, мне нравится, куда мы движемся. Надеюсь, что вам, дорогие мои слушатели, тоже нравится, и вы продолжите слушать наш подкаст о демонах, о сосуществовании с ними, о борьбе с ними и об их изобличении. Спасибо.